Название: Falling Pieces
Автор: Джейз_Главз
Бета: Jay_Line
В жанрах: романс.
Персонажи: Миса/Лайт
Рейтинг: 5/6.
Дисклеймер: Отказываюсь!
Краткое содержание: Миса любит Лайта... даже когда не любит...

Все начинается с Рем.
Миса добивается того, чтобы Рем рассказала ей о Кире, косвенно, окольными путями, через расспросы о шинигами с именем Рюук, который, знает она, обманул Короля и заполучил еще одну Тетрадь, которую и отдал Кире.
Рем не понимает, зачем она так часто спрашивает о Кире, о мире шинигами и о тетрадях. Рем - шинигами, и она сама как-то сказала, что их способ мышления кардинально отличается от способа мышления людей.
А Мисе любопытно. Сначала она была благодарна и довольствовалась тем, что следила за новостями о Кире по телевизору или по интернету, но теперь Миса равна ему по силе – нет, даже сильнее, потому что у нее есть глаза шинигами – и Миса хочет, чтобы он узнал о ее существовании. Она хочет, чтобы он узнал о ее существовании и о том, что она ему помогает, и она хочет встретиться с ним лицом к лицу, посмотреть, какой он, и понять, почему он все это делает – ведь Кира с легкостью мог бы использовать Тетрадь, чтобы уничтожить своих врагов, или заработать денег, или что-то, вроде этого. Так могла бы поступить и Миса, если бы Кира не показал своим примером, что делать.
Она думает, что увидит его один разок и успокоится, но все не так. Она встречает Лайта Ягами впервые, и жажда узнать о нем больше ее поглощает целиком. Миса хочет понять его, этого серьезного молодого парня, по чьим следам она шла, а еще Миса хочет, по-глупому, по-девичьи, заставить его улыбнуться.
(У Мисы есть кот. Она знает, что любопытство многому учит, когда не убивает).
ii. Сила
Смысл в силе. Смысл в том, чтобы найти Киру, посмотреть на Киру, на этого мальчика младше нее, на этого молодого бога, что держит трепещущий мир в своих ладонях, смысл в том, чтобы посмотреть ему в глаза и заставить перед собой склониться.
Кира, Лайт Ягами, такой умный, так хитро ускользающий от L, но недостаточно умный, чтобы выторговать у шинигами глаза, недостаточно умный, чтобы ускользнуть от нее.
Она актриса, она знает высокомерие и гордость, знает, что, когда он их проглатывает, на его языке остается очень неприятный горький привкус. Она заставила этого идеального мальчика давиться своей гордостью, и сила в этом – как в огне, как в цунами, как в земле, содрогающейся в конвульсиях под ее ногами и погребающей под собой города, как в новом имени, написанном ее почерком на развороте Тетради.
Миса улыбается и склоняет голову и флиртует, наблюдает за его тщательно контролируемой паникой, за его яростью и отчаянием, когда она загоняет его в угол, из которого ему уже не выбраться, наблюдает за тем, как уже он склоняется перед ней, проклинает ее, ломается.
Миса не дура, иначе она бы здесь не сидела, напротив мальчика с ярким и острым, как бритва, взглядом. Миса не дура, она знает, что он убил бы ее, если б смог, но у нее есть глаза шинигами, а еще у нее есть Рем. И каким бы Кира ни был гением, он падет перед ней, потому что у него нет ни того, ни другого.
Миса в своих ладонях держит бога.
(Ей не нравится его шинигами и то, как он смеется, словно знает что-то, о чем она даже не догадывается).
Миса знает страсть, знает, как ее успокоить или воспламенить, воспалить, как зараженную рану. Во взгляде Лайта Ягами нет страсти, и это вызов, который примет любая имеющая гордость и достоинство женщина. У Мисы есть и то и другое, и вызов она принимает. По крайней мере, успокаивает себя Миса, даже если при взгляде на нее в Лайте Ягами и не пробуждается страсть, ее так же нет и при взгляде на других. Лайт – один из тех людей, что горят ярко и жарко за идею, а человеческим желаниям они должны быть обучены другими. Миса клянется самой себе, что станет тем, кто научит Ягами Лайта.
Если бы Мисе было позволено встречаться с ним в открытую, его полное отсутствие интереса уже давно заставило бы ее уйти, хлопнув дверью, выхаживать свою уязвленную гордость, прежде чем она даже задумалась бы о вызове. Если бы Миса могла целовать Лайта в любое время, когда захочет, вся новизна давно бы стерлась и потеряла свою притягательность, и она бы бросила его так же, как и всех своих бесчисленных бойфрендов. Миса привыкла получать то, что она хочет. Но впервые ее желание не удовлетворено по первому требованию и, хотя она и понимает все возражения Лайта, и что это для их же безопасности, она все равно безрассудна в своем стремлении захватить Лайта, привязать к себе во что бы то ни стало.
Когда Миса думает обо всех других девках, жмущихся к ее Лайту, в ее душе поднимается слепая ярость. Это как оскорбление, громкое сообщение всему миру, что Миса не может удовлетворить своего бойфренда, и ему приходится встречаться с другими, даже если сама Миса прекрасно знает, что это неправда. Она не боится их, никого из них, даже эту ‘утонченную’ Такаду, потому что знает, что Лайт - это Кира и что, в конце концов, он все равно вернется к ней. У него просто нет другого выбора.
Она их не боится, но ей все равно хочется поставить на нем свое клеймо. Миса хочет, чтобы все его внимание было сконцентрировано только на ней и на ней одной, она хочет его так сильно, что иногда становится трудно дышать, и она думает, что теперь знает, что значит – кого-то любить.
(Рем все пытается объяснить ей что-то про Лайта, но она говорит такие глупости, о шинигами, о запахе смерти и о пустоте в том месте, где у обычных людей расположены чувства. Миса ни-че-го не понимает.)
iii. Контроль
Мисе страшно, Мисе невыносимо страшно. Ее ноги болят – нет, это даже не боль, это что-то уже за гранью боли – и она чувствует запах своего собственного ужаса – горький и острый, как пот и моча, и кровь, она прокусила себе губу перед тем, как ей вставили кляп – и она одна в темноте, совсем одна, и с ней только искаженный механический голос.
Она ругается и кричит, и плачет, и не дожидается от голоса ничего, ничего, кроме холодного безэмоционального ‘что ты знаешь о Кире?’.
Она отчаянно хочет протереть ладонями лицо и смыть со щек липкие дорожки высохших слез, и именно невозможность сделать что-то столь же простое, но необходимое, сильнее всего подталкивает Мису к краю.
пожалуйста пожалуйста, я больше не могу, пожалуйста дайте мне умереть
Ее похититель - определенно извращенец, но не того типа, какими она привыкла манипулировать поворотом бедер или взглядом из-под ресниц.
Они задают ей вопросы о Лайте, и о Кире, и Миса не спала уже много дней, не считая нескольких минут легкой дремы между одним допросом и другим, и ее желудок завязывается узлом в судорогах, пытаясь от отчаяния проесть свои собственные стенки, и ее тело кричит от напряжения, а Лайт и Кира начинают смазываться в ее раскалывающейся от боли голове. Но нет, Лайт – ее парень, а Кира – существо без голоса и лица, которое уничтожает преступников, как, например, уже уничтожило убийц ее родителей, или ее сталкера – и у них нет ничего общего.
Она представляет лицо Лайта в своем воображении так четко, как только может, как воспоминание из лихорадочного сна, но это не помогает, нисколько не помогает, но она твердо уверена, хоть и не знает точно, что Лайт не позволит тому, кто с ней это сделал, остаться безнаказанным. Кира, думает она со злостью, неосознанно соединяя их в единое целое, Кира научит их всех, что значит платить по счетам за совершенные преступления, за ее ужас и бессилие. Это единственный раз, когда она думала о Лайте, как о Кире.
(До самой своей смерти Миса будет спать со включенным светом. Если кто-нибудь бы ее об этом спросил, она бы ответила, что причина не в боязни темноты – откровенная ложь – а в желании и радости четко видеть окружающее сразу после пробуждения.)
iv. Ненависть
Миса ненавидит Лайта, вот только это неправда, неправда.
Миса ненавидит стальной браслет на его руке, соединяющий его с Рюузаки, и она ненавидит то, что они должны встречаться, строить какие-то отношения, и все под мертвым немигающим взглядом камер. Она ненавидит то, как Рюузаки завладевает всем вниманием Лайта, стоит ему сказать хоть слово, ненавидит, как Лайт всегда за ним наблюдает краем глаза, настороженно и, в то же время, восхищенно. Миса еще помнит то время, когда он так же наблюдал за ней, словно боялся, что стоит только отвести взгляд, и она сделает что-нибудь нехорошее за его спиной, словно не знал, что Миса любит его и только его, и больше никогда никого не полюбит.
Она ненавидит то, как Рюузаки может сказать что-нибудь, что угодно, даже полную глупость, зная, что полностью завладевает вниманием Лайта. Она ненавидит то, как Лайт не находит ничего странного в том, чтобы просто протянуть руку и дотронуться до Рюузаки, пихнуть его, еще что-нибудь. Но больше всего, больше всего она ненавидит то, что Лайт к нему чувствует, как его глаза загораются при малейшей провокации. Миса читает любовные романы; она знает, к чему приводит все это демонстративное цапанье.
Миса ненавидит Рюузаки с ожесточением, которое не может до конца скрыть, несмотря на весь свой актерский опыт. Когда она видит их вместе, с этой отвратительной цепью, соединяющей их запястья в качестве материального свидетельства того, что теперь Лайт принадлежит Рюузаки, она ненавидит Лайта, ненавидит его так сильно, потому что сразу становится очевидным, что Лайт и Рюузаки обитают в своем собственном мире, одном на двоих, и для нее там места нет.
Впустите меня, хочется ей сказать, но она проглатывает слова, прежде чем они успевают вырваться, потому что Миса энергичная и красивая, и о таких вещах даже не задумывается. Миса не наблюдает за мерзким сталкером-извращенцем своего бойфренда с отчаянным желанием поменяться с ним местами, завидуя той близости, которая образовалась у них в отношениях с Лайтом. Миса счастлива счастлива счастлива. И она совершенно не завидует их способности просто взять и отключиться от всего окружающего мира, заполняя пространство исключительно друг другом, их умению проваливаться в свою собственную вселенную с ограниченным правом доступа, не менее ощутимую, чем тишина в разговоре или молчаливое понимание.
Если ты смог найти в своем сердце место для него…
(Она ненавидит то, как улыбается Рюузаки своей холодной самодовольной улыбкой, и она ничего не может сделать, потому что боится его до дрожи – даже ради Лайта она не вернется по доброй воле туда, где темно, где связаны руки, где кляп, нет – и Лайт смотрит на него с восхищением, так, будто он вовсе и не мерзкий извращенец).
v. Надежда
Рюузаки – L – мертв, и Лайт попросил ее переехать к нему, и Мисе кажется, что весь мир лежит у их ног, а до финишной прямой всего полшага, и все идеально, идеально, идеально.
Миса закрывает глаза на то, с каким выражением лица Лайт иногда дотрагивается до шрамов на запястье от наручников, и на то, как он иногда огладывается через правое плечо, словно ожидая увидеть там чей-то скрюченный лохматый силуэт.
Рюузаки мертв, и у Мисы больше нет нужды смотреть в его пустые глаза, всегда следящие за Лайтом, и у нее больше нет нужды смотреть, как Лайт игнорирует ее, чтобы сконцентрироваться на L и на том, как не дать себя поймать. Теперь у них есть время – у Лайта есть время – чтобы научиться ее любить.
Миса так счастлива, и все просто и-де-аль-но.
(Она ненавидит, как на нее смотрит Рюук, словно она не может его видеть, словно она не знает, что он думает, будто Миса полная дура).
vi. Удобство
Смысл в удобстве; смысл в силе и в контроле, и в том, какое он может придумать ей наилучшее применение. Иногда Рюук начинает над ним подшучивать и спрашивать, неужели это все, на что Миса годится. Лайт отвечает, что иногда задумывается о том, чтобы убить ее во время секса, на пике оргазма, и это весьма обстоятельно раскрывает его мнение по этому поводу.
(Когда журналисты спросят у Мисы во время интервью, какая часть тела у нее самая любимая, она им ответит, что ее парень сильнее всего любит ее глаза, и что сначала он влюбился именно в них, а во все остальное – только потом. Лайт прочитает это в журнале и будет до слез хохотать.)